Московский городской проект-конкурс
"Памяти подвига Народного ополчения Москвы в битве за Москву", посвященный 80-летию формирования дивизий
Народного ополчения 1941 года
Номинация - Экспозиция в школьном музее, посвященная
Народному ополчению (вновь созданная)
Название образовательного продукта - экспозиция

Одним из таких соединений добровольцев, сформированных в столице, стала 9-я дивизия народного ополчения Кировского района города Москвы (9 дно), включённая в состав 33-й армии Резервного фронта5. В неё вступили рабочие и служащие Краснохолмского комбината, заводов имени М.И. Калинина, «Красный блок», Станконормаль, Мосппасткож, точных приборов и кожзавода имени Э. Тельмана, фабрик «Рот-фронт», «Парижская коммуна», «Красный суконщик» и лентоткацкой, 1-й образцовой типографии, Мосэнерго, Авиапромcнаба, других предприятий и учреждений района.

Начальником особого отдела НКВД 9 дно был назначен 29-летний младший лейтенант госбезопасности И.И. Черепов6, по образованию авиатехник, мобилизованный в органы госбезопасности московским горкомом ВЛКСМ в 1938 году. Он и некоторые его подчинённые, например, шифровальщик дивизии П.Д. Пухов, до поступления на службу в органы безопасности трудились на столичных заводах, поэтому легко находили общий язык с ополченцами, большинство которых составляли московские рабочие.
У младшего лейтенанта госбезопасности И.И. Черепова и некоторых других контрразведчиков не было опыта оперативной работы в войсках. Но они быстро освоили новые служебные обязанности благодаря помощи профессионала с многолетним опытом начальника особого отдела 33-й армии лейтенанта госбезопасности А.П. Иващенко.











Контрразведчики дивизии понимали, насколько тяжела стоявшая перед армейским командованием задача — в кратчайший срок превратить многотысячный коллектив гражданских людей, многие из которых не были знакомы с военным делом, в боеспособные батальоны, полки — в единый войсковой организм стрелкового соединения, готовый противостоять противнику. И в сложившейся чрезвычайной обстановке войсковые чекисты, обеспечивая безопасность вверенных им частей, оказывали своей работой незаменимую помощь армейскому руководству в решении поставленных задач.





















Начальник особого отдела 9 дно в донесении в особый отдел Резервного фронта обращал внимание на острую кадровую проблему: «Если учесть, что командный состав, начиная от старшего и кончая младшим, не является кадровым, то, по существу, в дивизии отсутствует квалифицированный командный состав, способный руководить подразделениями в бою»7.
Причём, военные контрразведчики не только информировали о проблеме, но и помогали командованию дивизии и полков преодолевать трудности, порождённые острой нехваткой профессионалов. Например, заместитель начальника особого отдела 9 дно лейтенант госбезопасности Н.М. Меренков — в прошлом красный командир, хорошо знавший военное дело, энергичный, общительный человек, оказывал большую помощь в организации обучения ополченцев.

В июле 1941-го, когда дивизию направили из Москвы на лагерный сбор в окрестности села Архангельское в 35 км от Москвы, для многих пожилых ополченцев марш туда оказался слишком трудным. Один из ополченцев писал родным: «Мой полк состоит в возрасте от 30 до 60 лет, есть и дети 16—17 лет, примерно треть личного состава — инвалиды, люди с тяжёлыми хроническими заболеваниями, ни к чему не пригодные…»8. Такие ополченцы были комиссованы по состоянию здоровья и отправлены по домам, что значительно увеличило некомплект личного состава. Военная контрразведка констатировала, что соединению требовалось пополнение в 2485 человек9.

Подготовка к боевым действиям проходила тяжело. В период лагерных сборов и марша в Малоярославец, оттуда на Верею и Можайск особый отдел обращал внимание не только на нехватку в дивизии людей. В конце июля 1941 года, когда она вошла в состав 33-й армии Резервного фронта, и началась переброска соединения по железной дороге на рубеж обороны Дюки — Бураки10, начальник особого отдела 9 дно докладывал в военный совет армии и своему непосредственному руководству на необеспеченность дивизии вооружением и боеприпасами. Отсутствовали 76-мм и 45-мм пушки, мины для 81-мм (видимо, трофейных. — Прим. ред.) миномётов. У поступивших позже пушек французского производства выпуска 1905 года не было прицельных приспособлений, почти все они требовали заводского ремонта. Не было бронебойных и осколочных снарядов.






















Артиллерия дивизии из-за отсутствия передков для орудий и амуниции для лошадей не была обеспечена конной тягой, а автотранспорт с перевозкой орудий не справлялся. По этим причинам один из стрелковых полков, получив приказ на марш, не смог обеспечить передвижение восьми орудий — 75 проц. всей своей артиллерии.

В дивизии отсутствовали пулемёты «Максим» (были 73 пулемёта «Кольт»). Не хватало 500 винтовок и средств связи. Вместо 60 телефонных аппаратов были лишь 8, вместо 16 радиостанций 4 и лишь 1 км телефонного провода вместо 150 км.
Наряду с объективными трудностями, вызванными тяжелейшим положением, в котором оказалась наша страна и её армия с началом войны, в донесениях военной контрразведки указаны и субъективные, например, факты преступной халатности, неудовлетворительного учёта вооружения. Так, поступившие в дивизию миномёты и боеприпасы к ним были разных калибров, а 19 августа 1941 года для 33-й армии доставили снаряды к таким орудиям, которых в армии не было. Лишь через 4 дня их передали по назначению в 24-ю армию11.
Порой бойцам не выдавали патроны. Отмечен случай, когда для поиска высаженного противником десанта в район 4-го запасного полка выслали 30 бойцов без единого патрона.
Пулемёты не закрепляли за бойцами и во время маршей перевозили в разобранном виде, в заводской смазке. Во время воздушной тревоги двигавшийся по шоссе Москва — Минск 2-й полк остался без пулемётов. Их ранее загрузили в автомашину и увезли далеко вперёд.
Случались утери оружия и боеприпасов. Так, в 1-м батальоне 2-го полка 9 дно за время марша от Малоярославца до Бородино ополченцы растеряли 4800 патронов, 96 гранат, 2 ручных пулемёта. В 1-м полку один пулемёт забыли в лесу, 5 в разобранном виде оставили на дороге в повозке, взятой у колхозников12.

В донесениях органов военной контрразведки фиксировались и проблемы тыла, отмечалось, что из-за отсутствия полевых кухонь еду готовили во врытых в землю котлах, поэтому во время передвижения частей горячую пищу ополченцы не получали. Некоторое время личный состав оставался не обмундированным из-за нерасторопности интенданта дивизии, хотя во время лагерного сбора в окрестностях села Архангельское обмундирование для бойцов поступило. Из-за отсутствия необходимой обуви до 80 проц. ополченцев во время марша стёрли ноги. В преддверии холодов почти у всех не было шинелей.























Сказывался и дефицит инженерного имущества. При оборудовании рубежа обороны больших лопат хватило лишь пятой части личного состава. Остальные ополченцы рыли окопы малыми сапёрными лопатами, привязывая к ним палки.

На инженерных работах планировалось использовать около 7600 ополченцев, но многим по состоянию здоровья они оказались не под силу. Работали около 3300 человек, причём военные контрразведчики докладывали командованию, что и им сооружать укрепления затруднительно.
Кроме того, у командиров батальонов, назначенных руководить возведением инженерных сооружений, не было опыта организации таких работ, им не всегда удавалось проследить за действиями ополченцев, а старшие командиры и комиссары на местах работ практически не появлялись. Один из сотрудников особого отдела 9 дно во время инженерных работ в 1-м батальоне 1-го стрелкового полка увидел, что предоставленные сами себе бойцы купались в реке, стирали и развешивали бельё, а политрук устроил шалаш и спал13.

В результате, к 8 августа 1941 года запланированные работы по инженерному оборудованию местности были выполнены на 60 проц., оборудование опорных пунктов — на 40 проц. Вместо 10 800 м рвов успели вырыть 1600 м, вместо 27 000 м эскарпов — 4400 м.

Командир 1-го стрелкового полка 9 дно майор П.А. Рогов настолько тяжело переживал проблемы боеспособности части, что 2 августа 1941 года застрелился, оставив предсмертную записку: «Не могу перенести душевных страданий за полк, сильно переживаю из-за недочётов в полку, три дня болело сердце… не спал. Почему-то не получается с работой так, как я хотел бы. Сам определить причины недочётов в полку не могу»14.